(no subject)

[tim_hmelev]

Взгляд на безделье

Нам понадобилась бы вечность, чтобы излечиться от этой раны – быть рожденными. И вместо того чтобы посвятить все свои дни достижению единственно разумной сути: выздоровлению в пассивности и беспечности, мы изводим свои силы – идолопоклонники эффективности – в активном действии. Нам отказано в праве на усталость. С тех пор как религии осудили безделье, человечество официально погрязло в несчастье. Действие, а не Лень, есть мать всех пороков; и лишь тунеядцы противостоят злу, что насаждают деятельные орды. Все Образование ведет свое начало напрямую от Греха, оно его утверждает и усугубляет. Так же обстоит и с цивилизацией, гигантским механизмом Падения. Если бы на земле не было редких отщепенцев, отвергающих мерзость пота, очарованных блаженством томления, пресытившихся деятельностью, жизнь представляла бы собою зрелище тошнотворного безумия. Явится ли когда-либо на Землю подлинный Спаситель, который избавит живых существ от наваждения цели, научит их наслаждаться отсутствием смысла, предаваться с легкостью тщете? Освободит ли он людей от ужаса акта? И когда же начнется эра бездействия и нежного истощения?

Сладость апатии 

Я думаю – равно как и чувствую и живу – лишь урывками. Мне случается уловить мысль и претерпеть ее; я изолирую ее от предшествующих мыслей, а затем теряю к ней интерес и впадаю обратно в самого себя. И открываю там привычную монотонность нежелания, неясные ощущения, обрывки чувств, бесцельное возбуждение и желания, которые не осмеливаются «поднять голову». Подобно волне, которая – из необходимости в упокоении – стремится дезертировать из моря, я прекращаюсь и жду. Я вкушаю эти мгновения, в которые я перестаю быть тем, кем я мог бы быть, и отдаюсь опьянению собственным ничто. Никакой привязанности: никакого движения, которое могло бы привести меня к образу, который я формирую из своего я, когда это я мною различается… лишь безвольное внимание колебаниям моего небытия, сновидение отсутствия идентичности. Слишком мало материала, чтобы моя идентичность могла обрести имя, его достаточно ровно настолько, чтобы снова и снова переживать сладость безличности, которая ее уничтожает. Я предпринимаю усилие, чтобы исчезнуть, и у меня больше нет сил, чтобы вступать в союз с жизнью против смерти.