tim_hmelev | Казус Сартра (окончание)

Философия экзистенциализма представляла собой ориентацию мысли, обретающейся между системой и наитием; и лиризм находил в ней свое место; она извлекала свою ценность из личностных мук и переживаний, недоступных широкой публике; она требовала даже некого причастия к редким и бесполезным страданиям, несовместимым со здоровьем и историей. За всеми своими построениями Кьеркегор маскировал мгновения своей высокой слабости, свои интимные страхи, родственные апокалипсису и психиатрии; бесстыдства этой болезни так надежно завуалированы в его построениях, что они приняли очертания абстрактной песни, ученой иеремиады; в Кьеркегоре соединились Иов и Гегель: конструкция образовалась великолепная, но пресная - ее сущностные опыты, весь этот каталог тревог, досье катастроф в ней крепятся некими категориями. Нравственные терзания в ней преподаны поэзией разрыва. Непоправимое прошлое в ней представляется методологично, но оно не ревизируется, и не раскрывается, как журальная статья. Тут-то и говорит свое слово Сартр: начинает работать его фабрика тревог, демонстративно обнажающая смуту последнего времени, воспроизводящая сомнения и беспокойства. В его намерения определенно не входила тривиализация каких-то крупных сюжетов экзистенциальной философии; в "Бытии и Небытии" есть, впрочем, страницы, которые своим терминологическом бредом превосходят даже самые занудные пассажи Гегеля, но которые смогут очаровать лишь дилетантов, польщенных приглашением в неизведанное и заходящихся от счастья от того вербального потопа, что, погребая под собою всякую реальность, выдает слова за опыт. Ответственность Сартра, скажем так, исключительно исторического рода; она раскрывается в своем, как нам представляется, высшем качестве современно; он сделал все, чтобы его идеи были у всех на устах; никто и никогда не эксплуатировал свою мысль так, как он, и при этом сам меньше всего отождествлялся с ней же. Ему никогда не сопутствовала фатальность: родившись в эпоху материализма, он усвоил бы ее систему упрощений и нашел бы ей всеобъемлющее оправдание; философию романтизма он свел бы к сумме мечтаний; приведись ему заниматься теологией, он бы с неслыханной ловкостью манипулировал бы Богом. В нем отсутствует драма, и оттого он способен на любую драму. В то время как в Кьеркегоре и в Ницше чувствуется, что они в любое мгновение соответствовали самим себе, что бездны их сознания и их идефиксы были свидетельствами их темперамента, независимыми от фона цивилизации, у Сартра мы обнаруживаем дефицит внутренней безусловности, что приспосабливает его к любым формама мышления. Бесконечно пуст и изумительно пространен, он представляет собой тип мыслителя без судьбы; хотя у него и была судьба, и судьба необыкновенная, она была всецело поверхностная. Сноровка и тонкость, с какою он берется за великие проблемы, сбивает с толку: все тут прекрасно, кроме одного - подлинности. Если он говорит о смерти, у него не бежит холодок по спине; его отвращение к чему-либо хорошо продумано; проявления его раздражительности выглядят придуманными задним числом; он антипоэт, никак не соприкасающийся с миром мечты. Но воля его настолько ясна и мощна, что он мог бы поэтом, если бы того хотел, и я бы добавил, если бы он это ценил. Такой демиургический интеллект наводит на мысль о Валери: но тот был слишком художник; Сартр не страдает подобными дефинициями... У него, собственно говоря, нет ни предпочтений, ни предубеждений... его суждения случайны; и можно сожалеть, если он в них верит; интересно лишь движение его мысли...Если бы я услышал, что он читает церковную проповедь, я бы удивился не больше, если бы он читал лекцию по атеизму, настолько правдоподобно равнодушным он выглядит к каким-либо истинам - они ему подвластны все, но ни одна из них ему не нужна, и ни одна не органична... Направление мысли, помпезно названное "экзистенциализмом", к чему бы ни приводил уход в самого себя, он ориентировал вовне и, подменив "я" на "мы", вывел из него принцип коллективного спасения. Столь мало вразумительная книга стала Библией для всех: немногие ее читали, все о ней говорят. Такова участь метафизики в эпоху масс; небытие оживает; оно на устах у всех... Обратная сторона медали: благодаря Сартру утверждаются бульварный нигилизм и удручающая поверхностность... В силу ничтожности этого мышления, толпа бессознательно вывела его в главные герои...